В белорусской мифологии ератники — проклятые после смерти колдуны, обреченные вредить людям и друг другу.
Русская мифология
Еретики , они читают книжки и друг от друга перенимают. "Водят они как-то. Терят дорогу человек, не видит домой попасть и потом болеет. Запускают чё ли. Бог их знает, чё они там. Как они, чё они делают? Словами, раньше чернокнижье како-то было. Раньше медведями ходили да волком бегали здесь, еретики -те. У нас папа даже видал. Вот это знали дак. Волком оборачивались, обертывались. И медведем ходили. Было раньше это, верили. А сейчас верить не стали и сами — шишки.
Триха Водчиных был — тот сущий еретник . Он оборачивался волком. У нас папа говорил, 93 года он умер, папа. И здешны, местны мы были. И тот местный был.В русской мифологии еретники (еретики ) и еретницы — умершие колдуны и колдуньи (в том числе, бывшие при жизни оборотнями ) и ставшие после смерти упырями , либо другой схожей нежитью.Во многих районах России, в основном на севере, северо-востоке, в Поволжье, в Сибири, еретиками , еретицами именовали колдунов, колдуний:"Крестьяне до сих пор верят в порчу, думают, что еретникам и еретницам , то есть злым людям, знающим наговоры, легко испортить молодых... Еретник портит людей двояко: через зелье и может напустить так, по ветру."В верованиях Печорского края еретница сходна с вещицей, ведьмой: она летает через трубу, поедает младенцев.
Характеристики еретиков и еретиц в поверьях традиционны для общерусских представлений о колдунах и колдуньях; иногда это наделяемые сверхъестественными, колдовскими способностями, но особо злые существа. "Ереститься" вообще означает "сердиться, злиться", а "ерестливый" — "сердитый, злой". "Ересно" — "волшебство, колдовство"; "еретничать" — "колдовать" (по записям Вятской и Архангельской областей):
"Ране ересно напущали на скота да, на свадьбах да, худые люди всякие"
Еретик — это и "вероотступник", "отщепенец". Еретиками и еретицами в тех же районах России именовали умерших колдунов и колдуний (или даже исключительно покойников-колдунов и колдуний — в отличие от живых колдунов). Еретики -покойники и еретицы -покойницы сходны по описаниям с упырями , вурдалаками .
"Еретником слывет в настоящее время у нас тот, кто совершенно не верует в Бога и отвергает его законы, или кто еще не раскольник. Такое понятие распространено и поддерживается в народе раскольниками и раскольницами. Бывали же такие люди, которые ходили ночами по деревням, хватали людей и ели. Еритики — были люди не живые, а умершие, почему, если они сильно надоедали людям, то народ собирался днем к могиле известного в жизни колдуна, раскалывал ее, доставал ниц лежащего еритика и жег на костре, или же забивал ему в спину осиновый кол, не позволявший еретику более вставать и выходить из могилы. Один и тот же человек — кудесник, знахарь и порчельник называется в жизни колдуном, а по смерти, если бы он заходил по ночам и стал бы есть людей, — что бывало на веках, — еретиком ."
Согласно верованиям Южной Сибири, еретик — "умерший колдун, знахарь, встающий из могилы в полночь и шатающийся до первых петухов. Простой народ верит, что еретики , вставая из могилы ночью, не могут, однако же, ходить..., но скачут" (48: с.170) .
В записях Пермской и Тульской губерний еретики и еретицы часто упоминаются в заговорах, ограждающих "от волхуна, от бабы самокрутки и девки простоволоски; от еретников , от клеветников..." (48: с.170) ; "от ведунов и полуведунов, от тридевять колдунов и полуколдунов, от учеников и полуучеников, от ненавистников, от еретиков , полуеретиков , от метниц и полуметниц, от еретиц и полуеретиц " (286: с.144) .
При этом в судебных делах XVII-XVIII веков заговоры именовали не иначе как "еретическими речами": "...еретические речи и письма являлись ярким свидетельством преступности, тогда заговор особенно строго рассматривался и осуждался" (1132: с.112) .
В поверьях Тамбовской губернии "еретицы — женщины, заживо продавшие душу черту". Днем они "ходят в виде безобразных, оборванных старух, к вечеру собираются в поганых оврагах, а ночью уходят в провалившиеся могилы, в гробы нечестивых". Провалившиеся могилы — "верное пребывание еретиц ". Тот, кто случайно оступится в такую могилу, иссохнет, если же увидит в ней еретицу — умрет. "Бродят" еретицы весной и осенью. Не попадая в могилы, пробираются через трубы в бани и там пляшут.
Мертвые колдуны и колдуньи традиционно наделяются способностью "ходить" после смерти. Эти "посмертные хождения" в XIX-XX веках объясняются по-разному: колдунов "земля не принимает" (Саратовская губерния); они "не гниют в земле до времени", лежат неспокойно . Кроме того, по Уральским поверьям, "Злокозненный воржец" (колдун) с досады, что земля не принимает его "в известные дни и часы, встает и грызет тех, кто попадается в руки", а заодно мстит обижавшим его при жизни.
Нетленность (а точнее — некое "замершее бытие" нераздельно связанной с телом души) — свидетельство особой отмеченности умершего. В поверьях XIX–XX веков такое "неумирание" — участь и греховных, и праведных или невинно страдавших, убитых; с тем, однако, уточнением, что греховный мертвец — колдун, еретик — всегда беспокоен, "не определен к месту", вреден. В уральском повествовании "дущегубец и еретик " Стенька Разин, принужденный обитать в землянке-избушке "в земле Турского салтана", говорит о себе:
"Аки богоотступника, душегубца, изменника, еретика , душу свою и тело отдавши Сатане, меня ни в рай не впустили, ни в ад не приняли; от меня и земля, и вода, и огонь, и воздух с ветрами буйными отказались. Тогда сила невидимая мой прах собрала и оживила, и вот в сии места уединенные поселила. Здесь я буду ждать до второго пришествия, до Страшного Суда; тогда судьба моя окончательно решится, тогда и муку мне положут настоящую, по делам моим, какую заслужил. Теперь же пока тиранят меня два змия ужасные... И вот таким-то родом мучусь я целых полтораста лет, не умираю и не умру: земля меня, душегубца и еретика , не принимает..."
Сродни этому также представление о том, что тела отлученных от церкви пребывают в земле нетленными, так к примеру, по материалам XVII века, тело самозванца, выдававшего себя за сына Бориса Годунова, рассыпалось в прах лишь по прочтении над ним разрешительной молитвы
По поверьям Новгородской и Вятской губерний, умершие без покаяния и причастия и "не сдавшие чертей " колдуны бродят, пока их тела не съедят черви.
"Колдун передает свое знание в глубокой старости и перед смертью, иначе черти замучат его требованиями от него работы. Но если колдун умрет, не передав никому своих тайн, "он ходит оборотнем . Эти превращения и хождения по свету колдунов по смерти бывают и в таком случае, если колдун заключил договор с чертом на определенное число лет, а умер, по определению судьбы, раньше срока. Вот он и встает из могилы, доживая на свете остальные годы. Подозревая, что такой-то покойник ходит по ночам в разных видах, считают необходимым забить в могилу осиновый кол, так, чтобы он прошел мертвецу сквозь груди — тогда колдун ходить уже не станет."
о природе физической и духовной",
Так или иначе, но наделенные сверхъестественными силами, способностями колдуны сохраняют их и после смерти: они не оканчивают свое существование, но продолжают "жить".
Согласно поверьям Русского Севера (Новгородская губерния), у еретиков могут быть медные (оловянные) глаза и железные когти; у них "зубы длинны и огонь во рту". Облик "встающих по смерти" колдунов, в общем, повторяет облик живых, лишь обряженных в "смертную" одежду людей, но они наделены длинными, острыми зубами, "сокрушающими сталь", и способностью стремительно бегать, "бежать наравне с лошадью" (иногда еретик бежит, не разжимая сложенных крестом на груди рук).
О том, чтобы у умершего, а особенно у колдуна, руки были сложены крестом, родственники заботились со всем тщанием. Считалось, что если сложенные крестообразно руки так и застынут, не переменив положения, то колдун уже не сможет ими воспользоваться. И значит в его арсенале останутся только зубы, хотя и этого более чем достаточно, поскольку "стальные" клыки еретика в состоянии справиться с чем угодно. Наличие аномальных зубов, кстати — характерная черта многих мифологических персонажей: тонкие и острые зубы водяного , красные у русалок , железные у шуликунов , и конечно же клыки упырей и вампиров .
Согласно распространенным представлениям, мертвые колдуны, еретики и еретицы , преследуют людей, кусают их, пьют кровь, а чаще — пытаются загрызть, заесть:
"Досель, говорят, худо от еретиков было, сохрани Бог, как худо.
<...>
После того, как Христос по земле прошел, — еретикам ход усекло, вся нечисть разбежалась; а то было время: только солнце село, — не оставайся один на улице: беда!.. Да и в избу ползут. Из-за того у изб все волоковые окна были. Как солнце за лес — и оконце закрывают."
Еретики особенно опасны ночью, до пения петухов. Однако, если не оглядываться на него, еретик -колдун может быть не страшен.
В Сибири, Поволжье, на севере России, в некоторых других районах еретиками , наряду с покойниками-колдунами, именуются и вообще все беспокойные, вредящие мертвецы, которые выходят из могил: по поверьям Забайкалья, еретик — это "который помрет, а затем ходит"; по записям из Вологодской губернии, еретник — тень покойника.
Могилы подозреваемых в "хождениях" колдунов разрывали, поворачивали покойников ниц, подрезали им пятки, вбивали в спину осиновый кол.
Причины "хождения по смерти" покойников-неколдунов разнообразны. Особенно опасны, вредны умершие неестественной, безвременной смертью (самоубийцы, опойцы). Это люди, прервавшие отпущенный им срок бытия, но доживающие его за гробом или — по роду своей смерти — попавшие в распоряжение нечистой силы, сами ставшие частью природных стихийных сил, наделенные способностью влиять на эти силы: "выпивать" влагу, "наводить" тучи и тому подобное.
В заговоре из Симбирской губернии еретником именуется "опивец зубастый, головастый, как гадина", существо получеловеческое-полустихийное, "отводящее" дождь, тучи:
"...в гробу [он] распластался, язык его в темя вытягался; Божий тучи мимо проходят, на еретника за семь поприщ дождя не изводят. Беру я, раб Божий, от дупла осинова ветвь сучнистую, обтешу орясину осистую, воткну еретнику в чрево поганое, в его сердце окаянное, схороню в блате смердящем, чтобы его ноги поганые были не ходящие, скверные его уста не говорящие, засухи не наводящие..."
Причиной беспокойства умершего и обращения в еретика могло быть и его непогребение, погребение не "по правилам" без должных обрядов, проклятье (заклятье) близких, тайный сговор с нечистой силой.
По поверьям Сургутского края, люди, которые становились еретиками , порою не отличались при жизни ничем особенным и лишь перед смертью предупреждали домашних, чтобы их опасались. Всех "сомнительных покойников" оставляли на несколько дней в церкви, без погребения.
Нередко, в представлении крестьян, "ходил" не сам умерший, но обратившийся в него нечистый: так, на Урале говорили, что в облике "не сдавшего художество" покойного воржеца ходит Дьявол; а в Орловской губернии считалось, что выедая внутренности умершего, черт помещается в его коже. Д.К.Зеленин приводит это поверье как общерусское.
На Русском Севере были популярны такие рассказы о женихах и мужьях-еретиках :
"Были три мушшыны и три невестки... Оны ушли промышлять, эти мужья-то. Промышляли ходили — зашли в избушку; избушку истопили и угорели до смерти. И, значит, пришли еретики к ним, свои платья сняли, ихно платье на себя надели. К жонам и пришли ихним, вроде как мужья пришли..."
По поверьям, "войти в человека" стремился и ставший еретиком покойник, колдун.
"[Злые колдуны] подстерегают минуточку, когда к суседу подойдет скорая смертушка, и только душа расстанется с телом, ерестун входит в покойника. Тогда в семействе пойдут нехорошие дела — неподобные. И такие есть ерестуны , которые "обвертываются", то есть принимают на себя чужой лик и стараются пробраться в свою или чужую семью. Живет ерестун , кажется, как надо быть хорошему крестьянину, а смотришь, из семейства и из деревни станут пропадать люди один за другим: это их ерестун поедает. Чтобы извести обвороченного колдуна, надо взять плетку от коня нелегченного и ударить ерестуна на испашку [наотмашь]. Тогда он с ног долой, и до могилы в нем души нет. А чтоб он опять не ожил в гробу, так надо ему вбить осиновый кол в спину: промеж самых плеч."
В одном деревне люди часто пропадали. Вот как-то умер там один старик, стали сыновья готовить его к погребенью. И случайно остановился в этом доме странник. Как поглядел он на покойника, отшатнулся и возопил:
— Еретник ! Еретник ! Да в нем же плоти ни кусочка не осталось, все черти сожрали, кроме кожи. А внутрь залез нечистый и лег под видом мертвеца!
Сыновья, понятное дело, возмутились, уж хотели было поколотить странника, а тот говорит:
— Жизнью клянусь — еретник ! У вас в деревне, случалось, люди не пропадали? Братья только руками развели — решили поступить так, как странник присоветовал. Вскипятили два чугуна воды и облили мертвое тело. И выскочил вдруг черт из покойника и кинулся вон из избы, но угодил не в дверь, а простенок вышиб.
Поблагодарили братья странника, а что от отца осталось, похоронили у себя на задворках. На прощанье гость сказал:
— Нет его вины, что стал еретником . Это черти его подстерегли на смертном одре. Всех же страшней живые еретники — оборотни . Те принимают обличье человечье и живут среди людей. Они-то и загрызают живых.
— Коли нету вины отцовой, отчего же людишки у нас пропадали? — спросил старший брат.
— Стало быть, есть среди ваших деревенских ерестун -оборотень .
— А как его спровадить из деревни?
— Взять плетку от молодого жеребца и хлестануть ерестуна наотмашь — из него и дух вон. А чтоб не ожил в гробу, вбить ему осиновый кол промеж плеч.
— За колом дело не станет, — сказал младший сын. — Но как распознать оборотня ?
— В том я вам помогу, — ответствовал странник и вынул из мешочка какой-то засушенный корешок. Поднес его к свечке и, глядя на черный едкий дымок, начал читать заговор:
— В гробу еретник распластался,
Язык его в темя вытягался.
Божьи тучи мимо проходят,
На еретника за семь поприщ дождя не изводят.
Беру я, раб божий, от дупла осинова ветвь сучнистую,
Обтешу орясину остистую,
Воткну еретнику в чрево поганое,
В его сердце окаянное,
Схороню в болоте смердящем,
Чтоб его ноги поганые были не ходящие,
Скверные его уста не говорящие,
Засухи не наводящие.
И вызнал-таки странник ерестуна — им не кто-нибудь, а сын старосты оказался. Вот была морока, пока его на чистую воду вывели!
Плетка или недоуздок от нелегченного коня или новая погонялка — традиционные средства против ерестунов в поверьях многих районов России. Боится еретик крика петуха; боится, по мнению калужан, и кошки. Жители Архангельской губернии полагали, что распознать еретика и спастись от него можно, уколов петуха иголкой и приговаривая, когда петух запоет: "Спаси, Господи, от лихого люда, от мертвого, от нечистого. Запой, Божья птица, красный петух, голосистый звон, прогони от меня рабы Божьей [имя] мертвого мертвяка, обратно в гроб, в сыру землю". В быличке, записанной на Пинеге, еретик при пении петуха обращается в дерево.
В повествовании из Вятской губернии еретника , поселившегося в новом доме, изживает приказный — с помощью "колдовского" писания деловых бумаг, пистолета и шпаги.
Увидеть еретика можно с помощью корня травы адамовой головы. В многочисленных повествованиях (в частности в Архангельской губернии) о еретиках , прикидывающихся людьми, их распознает младенец (дитя до семи лет), которого специально для этого ставили иногда в красный угол.
Согласно поверьям Прионежья, уберечься от еретика можно, начертив на окнах и дверях свечой Страстного четверга кресты; посыпав пол золой, положив на окно кусочек железа.
Боится он лутошки, ладана, травы «чертогона» (чертополоха).
В травниках упоминаются такие средства против еретиков : "Есть трава Царевы очи... угодна в дому своем, и живот человеку пользует, и на суд возьми с собою — не осужден будешь, или в путь идучи на который промысл возьми с собою — вельми добра. Аще который человек хощег в пир идти — не боится еретика ..."
Беспокойный умерший, колдун, еретик персонифицирует смерть, уничтожение, представляемые как поедание человека стремительно перемещающимся длиннозубым мертвецом. В верованиях Сибири, северных, северо-западных районов России отмечен железнозубый лесной, водяной еретик , существо и человеческое, и стихийное, связанное с лесом, водой. На Колыме это — "чудовище, живущее в глубине лесов и пожирающее случайно зашедших к нему путников". В рассказе, записанном на Вологодчине, "железнозубые парни" приходят на посиделку из озера и поедают всех девушек, кроме одной.
Сходные существа, в повествовании из Новгородской области, появляются из-за леса:
...смотрели-смотрели, наслухали — идут! Валит артель, гармонь играет, песни поют! И идут не от деревни, а из леса, из темного леса.
<...>
А эта девчонка-то* позвала сестру и говорит:
"Катя!.. Пойдем домой! Они говорят, а зубы длинны и там огонь у них во рту. Это неправдошны ребята".
Видимо, такие образы связаны и с представлениями о нечистых, злых духах, и с представлениями о лесных, водяных божествах-пожирателях, которые прослеживаются в поверьях многих народов (48: с.174) .
Мифология кетов[]
В мифологии кетов, одного из малых народов Западной Сибири, ератником или ере́тиком может называться любой злокозненный персонаж, насылающий порчу, в том числе женского рода, как разновидность Доотэм бам , но чаще всего это, также, как и у славян — покойник, бывший при жизни дурным человеком, нечестным знахарем, злым колдуном. При этом само слово "ератник ", вероятно, заимствовано кетами у русских.
Раньше люди жили в землянках. Осенью мужчины пошли на охоту, две женщины в землянке остались. Одна из них бездетная. Вечером бездетная взяла лыжи, за дровами собралась — надо, чтобы огонь всю ночь горел. Идет, нашла сухую сосну. Хотела топором стукнуть, оглянулась — ератник сидит, смеется тонким голоском. Женщина пошла дальше на лыжах. Где остановится у сухого дерева, стукнет топором — «хи-хи!» раздается. Она говорит:
— Сколько хожу, все деревья сырые попадаются.
Много деревьев попробовала, назад домой побежала. В землянку вошла, говорит другой женщине:
— Уходи с детьми скорее! Я видела страшно́го, с четырьмя пальцами, волосатого.
Та детей за пазуху затолкала, по следу охотников побежала.
Вторая сидит на улице, нож точит. Он вокруг ходит:
— Хи, хи, хи!
Она повернулась:
— Ты кто такой?
— Ератник !
— Зачем пришел?
— Людей есть.
— Я тут одна. Отгадаешь загадку, тогда съешь меня. Я залезу на верхушку сосны, а ты слушай, что скажу. Будешь слушаться, дам оленя.
Тут рядом стояла оленья упряжка. Она песок в подол насыпала, говорит:
— Открывай шире рот, глаза, нос, уши!
Он открыл; глаза, рот растягивает. Женщина песок бросила.
Ератник говорит:
— Что-то сор попадает!
А она велит ему еще шире глаза открыть. Он попросил сор из глаз вынуть. Она все ресницы повыдергала, сама на санку прыгнула, поехала. Тот закричал, маленькие ератники прибежали. Она посредине тундры* прорубь сделала, сосновыми ветками прикрыла, чтобы незаметно было. Думает: «Не догонят, в случае чего оленя отпущу».
Маленькие ератники бегут, в воду падают. Баба пуще смеется. Старый идет, слепой, на ощупь. Лихо* кричит, прорубь обошел, по дороге быстро погнался. Она теленка-оленя отпустила. Он добежал до оленя, схватил его. Она тем временем к своим людям добралась. Рассказала все, как было: что другая женщина к охотникам с детьми убежала, что страшно́й ератник гнался, а маленькие в прорубь попали, наказывала:
— Не ходите в ту тундру!
С тех пор люди бояться ератников стали.
Оригинал статьи: http://bestiary.us/eratniki